[X] Помощник

[Javanshir]

ПРАВОВЫЕ АСПЕКТЫ НАГОРНО-КАРАБАХСКОГО КОНФЛИКТА

Тофик Мусаев

(текст приведен с сокращениями)
--------------------------------------------------------------------------------
Можно без преувеличения сказать, что нагорно-карабахский конфликт, возникший в конце 80-х годов, стал по своим последствиям и длительности одним самых жестоких конфликтов конца XX века. Итоги этой войны хорошо известны - десятки тысяч убитых и раненных, более миллиона беженцев и перемещенных лиц, несколько тысяч пропавших без вести. На фоне безуспешных попыток найти при помощи посреднических усилий международного сообщества удовлетворяющую обе стороны формулу урегулирования конфликта, ее главным военным итогом является оккупация части территории Азербайджана и продолжающиеся с разной степенью активности дискуссии вокруг возможного статуса Нагорного Карабаха.

Однако уходящие в далекое прошлое причины конфликта гораздо глубже и сложнее, чем может показаться на первый взгляд. Внимательное изучение истоков противостояния вскроет, прежде всего, диаметрально противоположные позиции сторон практически по всем связывающим их проблемам. В частности, каждая из сторон, рассматривая друг друга пришлым в Нагорном Карабахе, считает эту территорию принадлежащей ей издревле.

Тем не менее настоящее исследование намеренно обходит стороной многие исторические аспекты противостояния, оставляя эту возможность ученым-историкам. Отдавая предпочтение изучению юридической стороны проблемы, принимается во внимание также и то безусловное обстоятельство, что даже однозначный ответ на вопрос, кто первым вступил на ныне оспариваемую территорию не сможет серьезно повлиять на ее юридический статус. В противном случае, пришлось бы бесконечно перекраивать существующие границы по всему миру. Хотелось бы также подчеркнуть, что подобный подход никоим образом не означает слабость аргументов одной из сторон и не преследует цель избежать дискуссий в этом и других вопросах в будущем.

Рассматриваемый конфликт часто пытаются представить как проявление противоречий двух принципов международного права, а именно - принципа территориальной целостности государств и принципа права народов на самоопределение. На самом деле, как показывает конечный итог исследования, в рассматриваемом случае противостояние этих принципов является искусственным. Подобное заключение основывается прежде всего на действующих международно-правовых нормах, а также решениях международных организаций по конфликту.

Основные аргументы правового характера армянской стороны, оспаривающей статус Нагорного Карабаха как территории принадлежащей Азербайджану, опираются на утверждения о незаконности его передачи И.Сталиным Азербайджану в 1921 году, якобы имевшей место дискриминации армянского населения Нагорного Карабаха и, как следствие этого, законных основаниях осуществления им права на самоопределение в контексте отделения. Очевидно, что подобный подход преследует две важные цели - во-первых, ссылаясь на «своевольное решение неконституционного и неправомочного партийного органа - Кавказского бюро ЦК РКП (б)» [1] вызвать сочувствие у международного сообщества, во-вторых, опираясь на предполагаемою широкую моральную поддержку общественности, добиться на начальном этапе, как минимум, понимания и терпимости к де-факто выводу Нагорного Карабаха из подчинения Азербайджана.

Как известно, независимая Азербайджанская Демократическая Республика прекратила свое существование 28 апреля 1920 года, когда в результате вторжения XI Красной Армии большевиков была провозглашена Азербайджанская Советская Социалистическая Республика, включенная впоследствии в состав СССР. В связи с территориальными притязаниями Армянской ССР к Азербайджанской ССР упомянутое Кавказское бюро действительно рассматривало проблему и на состоявшемся 5 июля 1921 года заседании вынесло решение оставить Нагорный Карабах в пределах Азербайджанской ССР. Одновременно Азербайджанской ССР было предложено предоставить Нагорному Карабаху широкую автономию. О том, что Кавказское бюро постановило оставить Нагорный Карабах в пределах Азербайджанской, а не передать его, как настойчиво утверждает армянская сторона, свидетельствует следующая цитата из постановляющей части решения бюро: «Исходя из необходимости национального мира между мусульманами и армянами и экономической связи Верхнего и Нижнего Карабаха, его постоянной связи с Азербайджаном, Нагорный Карабах оставить в пределах Азербайджанской ССР, предоставив ему широкую областную автономию…».[2]

7 июля 1923 года в Азербайджанской ССР был издан Декрет «Об образовании автономной области Нагорного Карабаха». Следует отметить, что не меньшему по численности и компактно проживавшему в то время на территории Армении азербайджанскому населению аналогичные права предоставлены не были. Согласно статистике численность азербайджанцев на территории нынешней Армении составляла к 1918 году 575 тысяч человек. Однако за годы существования советской власти в Армении соотношение численности армян и азербайджанцев менялось с каждым годом не в пользу последних. Целенаправленная политика в этом направлении продолжалась до тех пор, пока последний азербайджанец не покинул территорию Армении.

В своем докладе о практике перемещения в Азербайджане Представитель Генерального секретаря ООН по перемещенным внутри страны лицам Ф.Денг следующим образом оценивает ситуацию в споре сторон за Нагорный Карабах: «Как Азербайджан, так и Армения утверждают, что с Нагорным Карабахом их связывают многовековые узы. Однако истоки нынешнего конфликта восходят к началу XX столетия. После Октябрьской революции Азербайджан и Армения, ставшие новыми независимыми государствами, сражались за территорию Нагорного Карабаха. Парижская мирная конференция 1919 года признала претензию Азербайджана на эту территорию. После включения Азербайджана и Армении в состав Советского Союза эта позиция по Нагорному Карабаху была закреплена, тогда как Армении был передан Зангезурский район, соединявший Азербайджан с его западным, Нахичеванским, районом». [3]

Важно заметить, что территориальные притязания армянской стороны не ограничивались только Нагорным Карабахом. Так, наряду с Зангезуром, в результате «кабинетных игр» в разные годы существования Советского Союза Армянской ССР были «мирно» переданы Дилижан и Гейча, несколько сел в Нахичевани, земли в Кедабекском и Казахском районах Азербайджана. Не выдерживают никакой критики утверждения о якобы имевшей место дискриминации армянского населения Нагорного Карабаха.

В соответствии со статьей 86 Конституции СССР автономная область находилась в составе союзной республики или края. Закон об автономной области принимался Верховным Советом союзной республики по представлению Совета народных депутатов автономной области [4]. Всего в СССР было восемь автономных областей, перечень которых приводится в статье 87 Конституции. Согласно положению этой статьи Нагорно-Карабахская автономная область состояла в Азербайджанской ССР. [5]

Правовой статус НКАО в соответствии с Конституцией Азербайджанской ССР, определялся Законом «О Нагорно-Карабахской Автономной Области», принятым по представлению Совета народных депутатов НКАО Верховным Советом Азербайджанской ССР. НКАО как национально-территориальное образование имела форму административной автономии и, соответственно, обладала рядом прав, которые на практике обеспечивали удовлетворение специфических потребностей ее населения. В соответствии с Конституцией бывшего СССР (статья 110 Конституции СССР и статья 4 Закона Азербайджанской ССР «О Нагорно-Карабахской Автономной Области» - авт.) НКАО в Совете национальностей Верховного Совета СССР представляли пять депутатов. 12 депутатами НКАО была представлена в Верховном Совете Азербайджанской ССР.[6]

Более того, в соответствии со статьей 113 Конституции Азербайджанской ССР и статьей 6 Закона Азербайджанской ССР «О Нагорно-Карабахской Автономной Области» один из заместителей Председателя Президиума Верховного Совета Азербайджанской ССР избирался от НКАО. Широким спектром полномочий пользовался Совет народных депутатов НКАО - орган государственной власти в области. Он решал все вопросы местного значения, исходя из интересов граждан, проживающих на территории области, с учетом ее национальных и иных особенностей. Совет народных депутатов НКАО участвовал в обсуждении вопросов общереспубликанского значения, вносил по ним свои предложения, проводил в жизнь решения вышестоящих государственных органов, руководил деятельностью нижестоящих Советов. Деятельность всех органов государственной власти и государственного управления, судебных органов и прокуратуры, образования осуществлялась на армянском языке, несмотря на языковую потребность азербайджанцев как большинства населения области.[7]

На развитие НКАО в 1975-1985 годах было направлено 483 млн. рублей капитальных вложений, что в 2,8 раза превышало сумму капитальных вложений за предшествующее 15-летие. За последние 20 лет в НКАО почти в 4 раза возрос среднедушевой объем капитальных вложений (в 1981-1885 годах 226 рублей против 59 рублей в 1961-1965 годах). В течение последних 15 лет ввод в действие жилья на одного человека по Азербайджану в целом составлял 3,64 кв.м, по НКАО - 4,76 кв.м. Количество коек в больничных учреждениях НКАО на 10 000 человек населения было выше на 15%, чем по республике. [8]

Несмотря на то, что по степени охвата детей дошкольными учреждениями НКАО имела относительно высокий показатель среди регионов республики, в 1971-1985 годах увеличение количества мест в детских учреждениях в расчете на 10 тыс. человек населения в области превышало среднереспубликанский уровень в 1,4 раза. То же самое можно сказать об увеличении количества ученических мест в общеобразовательных школах в расчете на 10 тыс. человек населения: опережение по НКАО составляло 1,6 раза. [9]

Характерной особенностью социально-культурного развития области является опережающий, по сравнению с республиканским, уровень обеспечения населения жильем, товарами и услугами. Каждый житель области имел площадь в жилых домах почти на треть большую, чем среднереспубликанский житель, а сельчанин располагал площадью в 1,5 раза больше, чем у крестьянина республики. Лучше было обеспечено население области средним медперсоналом (в 1,3 раза больше), больничными койками (на 3%). Шире была сеть культурно-просветительских учреждений (в 3 раза больше киноустановок и клубных учреждений, в 2 раза - библиотек), в расчете на 100 читателей приходилось в 1,6 раза больше книг и журналов. В школах во вторую и третью смены обучалось 7,7% детей области, тогда как в республике - каждый четвертый, постоянными дошкольными учреждениями было охвачено 37% детей (против 20% по республике). [10]

В действительности НКАО развивалась более высокими темпами, нежели Азербайджан в целом. Так, если выпуск промышленной продукции по республике в 1970-1986 гг. вырос в 3 раза, то по НКАО - в 3,3 раза (темпы роста здесь были выше на 8,3 процента). В 1986 году по НКАО ввод в действие основных фондов вырос в 3,1 раза по сравнению с 1970 годом, в то время как по республике - в 2,5 раза. НКАО по основным показателям социального развития превышала средне-республиканские показатели уровня жизни в Азербайджанской ССР. В области, как и по всей республике, получило значительное развитие культурное строительство. 11

В автономии выходило пять печатных периодических изданий на армянском языке. В отличие от других административно-территориальных образований Азербайджана, удаленных от столицы республики и расположенных в горных районах, область была обеспечена технической базой для приема программ телевидения и радиовещания. В силу этого и как подтверждает опыт существования и развития НКАО в составе Азербайджана она, как сложившаяся форма автономии, полностью отвечала экономическим, социально-культурным, национальным и бытовым особенностям населения автономной области. [12]

Отсчет нынешнего армяно-азербайджанского конфликта можно начать с 20 февраля 1988 года, когда на сессии областного Совета НКАО было принято решение «О ходатайстве перед Верховными Советами Азербайджанской и Армянской ССР о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР». Порядок изменения границ союзных республик четко оговаривался в Конституциях СССР и союзных республик. Так, согласно статье 78 Конституции СССР территория союзной республики не могла быть изменена без ее согласия. Границы между союзными республиками могли изменяться по взаимному соглашению соответствующих республик, которое подлежало утверждению Союзом ССР. [13] Данное положение Основного Закона страны закреплялось также и в Конституциях Азербайджанской и Армянской ССР.

В ответ на упомянутое решение областного Совета НКАО от 20 февраля 1988 года Верховный Совет Армянской ССР принял 15 июня 1988 года постановление, в котором согласился на вхождение НКАО в состав Армянской ССР, а также обратился к Верховному Совету СССР с просьбой рассмотреть и положительно решить вопрос о передаче НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР.

В свою очередь Верховный Совет Азербайджанской ССР и его Президиум в принятых 13 и 17 июня 1988 года постановлениях признал на основании статей 78 Конституции СССР и 70 Конституции Азербайджанской ССР неприемлемым и невозможным передачу НКАО из состава Азербайджанской ССР в состав Армянской ССР. Казалось бы, что исходя из положений действовавших в то время Конституции СССР и Основных Законов Азербайджанской ССР и Армянской ССР вопрос можно было бы считать исчерпанным, тем более что не имелось никаких веских оснований даже для обсуждения возможности изменения границ между союзными республиками.

Однако 12 июля 1988 года на сессии областного Совета НКАО было принято неправомерное решение о выходе НКАО из состава Азербайджанской ССР. Помимо нарушения соответствующих положений Конституции СССР и Основного Закона Азербайджанской ССР, данное решение противоречило также статье 42 Закона Азербайджанской ССР «О Нагорно-Карабахской автономной области», согласно которой Совет народных депутатов Нагорно-Карабахской автономной области мог принимать решения в пределах полномочий, предоставленных ему законодательством Союза ССР и Азербайджанской ССР. Кроме того, рассматриваемая статья Закона предусматривала возможность отмены Президиумом Верховного Совета Азербайджанской ССР решения областного Совета в случае его несоответствия его закону. [14]

В ответ, руководствуясь статьями 87 Конституции СССР, 114 Конституции Азербайджанской ССР, а также 42 Закона Азербайджанской ССР «О Нагорно-Карабахской автономной области», Президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР принял 13 июля 1988 года постановление, в котором признал незаконным и не имеющим юридической силы решение сессии Совета народных депутатов Нагорно-Карабахской автономной области от 12 июля 1988 года об одностороннем выходе НКАО из состава Азербайджанской ССР.

На состоявшемся 16 августа 1989 года так называемом "Съезде полномочных представителей населения НКАО" было однозначно заявлено об отказе признавать статус Нагорного Карабаха как автономной области в составе Азербайджанской ССР. Одновременно на этом съезде область была провозглашена "независимой союзной территорией", на которой прекращается действие Конституции Азербайджанской ССР и других республиканских законов. "Съезд" создал "Национальный совет", объявленный единственной народной властью в НКАО.

Как и следовало ожидать, реакция азербайджанской стороны не заставила себя долго ждать. Так, 27 августа 1989 года Президиум Верховного Совета Азербайджанской ССР принял постановление, в котором признал противозаконными решения так называемого "съезда полномочных представителей населения НКАО". Разумеется, что Армянская ССР также принимала активное участие в попытках законодательно оформить отторжение НКАО от Азербайджанской ССР. Помимо упомянутого постановления Верховного Совета Армянской ССР от 20 февраля 1988 года, высший законодательный орган этой союзной республики принял множество других антиконституционных решений, наиболее известным из которых является принятое 1 декабря 1989 года постановление "О воссоединении Армянской ССР и Нагорного Карабаха". В соответствии с этим постановлением Президиуму Верховного Совета Армянской ССР, Совету Министров Армянской ССР и Президиуму Национального Совета НКАО было поручено предпринять все вытекающие из настоящего постановления меры по осуществлению реального слияния политических, экономических и культурных структур Армянской ССР и Нагорного Карабаха в единую государственно-политическую систему. Как уже отмечалось, одним из ключевых аргументов армянской стороны в пользу правомерности требования отделения Нагорного Карабаха является якобы его незаконная передача Азербайджану решением Кавказского бюро ЦК РКП (б). Именно поэтому 13 февраля 1990 года Верховный Совет Армянской ССР принял постановление «О признании незаконным решения Кавказского бюро ЦК РКП (б) от 5 июля 1921 года».

На фоне этих и многих других решений парламента Армении по Нагорному Карабаху, открытым текстом означающих попытку узаконить одностороннее отторжение части территории одной союзной республики в пользу другой и поощряющих создание неконституционных образований на территории другого государства, как минимум удивление могут вызывать звучащие сейчас заявления официального Еревана о непричастности Армении к военным действиям на территории Азербайджана.

Очевидно, что до обретения Азербайджаном и Арменией независимости и рассмотрения нагорно-карабахского конфликта в международных организациях в роли арбитра выступали центральные органы власти Союза ССР. Высший законодательный орган бывшего Союза - Верховный Совет - несколько раз рассматривал и принимал решения по ситуации в связи с нагорно-карабахским кризисом. Во всех этих решениях, в том числе в постановлениях от 10 января и 3 марта 1990 года, Верховный Совет СССР каждый раз подтверждал суверенитет и территориальную целостность Азербайджанской ССР и признавал неконституционными вышеназванные решения Верховного Совета Армянской ССР. Данные решения высшего законодательного органа Союза ССР можно рассматривать началом последующей полной изоляции позиции Армении на международной арене по нагорно-карабахскому вопросу.

Очередная попытка узаконить отделение Нагорного Карабаха была предпринята 2 сентября 1991 года, когда была провозглашена «Нагорно-Карабахская Республика». По мнению армянской стороны, основанием правомерности этого шага является Закон бывшего СССР от 3 апреля 1990 года «О порядке решения вопросов, связанных с выходом Союзной Республики из СССР», предоставлявший право автономным образованиям и компактно проживающим национальностям самим решать вопрос о своем государственно-правовом статусе. Армянская сторона уверена, что образование «Нагорно-Карабахской Республики» было безупречным с точки зрения международно-правовых норм, так как, по ее мнению, в момент, когда Азербайджанская Республика получила признание, Нагорно-Карабахской Республики уже не было в ее составе [15]. Однако, как показывает несложный анализ упомянутых аргументов, их «безупречность» с точки зрения именно права вызывает серьезные сомнения.

Так, Закон «О порядке решения вопросов, связанных с выходом Союзной Республики из СССР» опирался на статью 72 Конституции бывшего СССР, в соответствии с которой каждая союзная республика имела право выхода из СССР. Таким образом, целью этого Закона было регулирование взаимоотношений в рамках СССР путем установления определенной процедуры, которой должны были следовать союзные республики в случае выхода из состава СССР. В частности, решение о выходе союзной республики должно было приниматься свободным волеизъявлением народа этой республики путем референдума, порядку проведения которого посвящается большая часть Закона. Особое внимание, конечно, заслуживает статья 3 Закона, согласно которой в союзной республике, имеющей в своем составе автономные республики, автономные области и автономные округа, референдум должен был проводиться отдельно по каждой автономии. При этом за народами автономных республик и автономных образований сохранялось право на самостоятельное решение вопроса о пребывании в Союзе ССР или выходящей союзной республике, а также на постановку вопроса о своем государственно-правовом статусе.

Однако, в виду прекращения существования Союза после известных Беловежских соглашений упомянутый Закон не имел никаких юридических последствий, так как ни одна союзная республика, в том числе Азербайджан и Армения, не воспользовалась предусмотренной в нем процедурой выхода. Только в том случае, если бы Азербайджан предпринял попытку выйти из состава СССР во время его существования и в соответствии с Законом «О порядке решения вопросов, связанных с выходом Союзной Республики из СССР» НКАО получила бы право на проведение отдельного референдума, с тем чтобы определиться между тремя возможностями: остаться в составе СССР; выйти вместе с Азербайджаном или поставить вопрос о своем государственно-правовом статусе.

Не выдерживает никакой критики также ссылка на рассматриваемый Закон в контексте принятой Верховным Советом Азербайджанской ССР 30 августа 1991 года Декларации «О восстановлении государственной независимости Азербайджанской Республики». Очевидно, что данная Декларация, речь в которой идет не о выходе из состава СССР, а восстановлении государственной независимости 1918-1920 годов, была принята без учета предусмотренного в союзном Законе порядка выхода. Таким образом, если до конца следовать букве и смыслу Закона от 3 апреля 1990 года, то для НКАО принятие упомянутой Декларации не могло служить юридическим основанием для постановки в соответствии с Законом вопроса о своем государственно-правовом статусе. Более того, согласно Закону рассматриваемая Декларация не порождала юридических последствий также и для Союза ССР. Так, согласно пункту 2 Постановления Верховного Совета СССР от 3 апреля 1990 года «О введении в действие Закона СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом Союзной Республики из СССР»» «…любые действия, связанные с постановкой вопроса о выходе союзной республики из СССР и противоречащие Закону СССР «О порядке решения вопросов, связанных с выходом Союзной Республики из СССР», предпринятые как до, так и после введения его в действие, не порождают никаких юридических последствий как для Союза ССР, так и для союзных республик».

Нельзя не обратить внимание еще на одну существенную деталь при рассмотрении вопросов, связанных с Законом СССР от 3 апреля 1990 года, а именно - причины его принятия. Очевидно, что необходимость подобного закона диктовалась все чаще и настойчивее звучащими призывами выхода союзных республик из состава ССР. Ближайшее ознакомление с текстом этого Закона наводит на вполне закономерную мысль о том, что главная цель его принятия заключалась не в желании упорядочить процедуру расставания союзной республики с СССР, а в попытке воспрепятствовать осуществлению ею гарантируемого статьей 72 Конституции СССР права свободного выхода. На эту мысль наводит и то обстоятельство, что, помимо положений о раздельном референдуме в автономных республиках и автономных образованиях, аналогичные права предоставлялись также и компактно проживавшим на территории союзной республики национальным группам, компактно проживавшем на территории определенной области. Не сложно сделать вывод о том, чем могла бы закончиться попытка союзной республики выйти из состава ССР при условии соблюдения ею предусмотренного в Законе от 3 апреля 1990 года порядка. Поэтому еще более странно слышать воспоминания об этом Законе бескомпромиссных борцов за безграничное право народов на самоопределение, которое как раз этим Законом и ограничивалось.

Более того, по мнению Р.Мюллерсона, использованная советским руководством тактика с принятием спорного Закона не только не устранила проблему распада СССР, но еще больше обострила ситуацию. [16]

Кроме того, в соответствии с принятым Верховным Советом Азербайджанской Республики 26 ноября 1991 года Законом Нагорно-Карабахская Автономная область как национально-территориальное образование была упразднена. Утратившими силу были признаны также Декрет Азербайджанского Центрального Исполнительного Комитета от 7 июля 1923 года «Об образовании автономной области Нагорного Карабаха» и Закон Азербайджанской ССР от 16 июня 1981 года «О Нагорно-Карабахской автономной области». Примечательно, что это решение было мотивировано, в частности, тем, что создание НКАО способствовало углублению национальной розни между азербайджанским и армянским народами. Таким образом, Нагорный Карабах был и остается в составе Азербайджана как до, так и после обретения последним независимости.

Верховный Совет Республики Армения принял 8 июля 1992 года постановление, в котором посчитал неприемлемым для Республики Армения любые международные или внутригосударственные документы, в которых «Нагорно-Карабахская Республика» была бы указана в составе Азербайджана. Однако в международных документах Нагорный Карабах указывается в составе Азербайджана чаще, чем того, видимо, ожидал официальный Ереван, принимая вышеупомянутое постановление. Именно этот фактор окончательно развеивает иллюзии о возможности когда-нибудь де-юре изменить не в пользу Азербайджана статус Нагорного Карабаха.

Обретение Азербайджаном и Арменией независимости и одновременное оформление 30 января 1992 года их участия в Совещании по безопасности и сотрудничеству в Европе и вступление 2 марта того же года в члены Организации Объединенных Наций ознаменовывает собой новый этап теоретической дискуссии сторон, результаты которой, впрочем, не принося полного удовлетворения одной из них, окончательно перечеркивают надежды на благоприятный исход у другой.

Рассматривая резолюции Совета Безопасности и документы ОБСЕ по нагорно-карабахскому конфликту через призму международно-правовых принципов и норм, можно уверенно утверждать об отсутствии каких-либо оснований ссылаться на якобы существующую на данном примере проблему конфликта принципов территориальной целостности и права народов на самоопределение. Так или иначе, в рассматриваемом случае складывается впечатление, что один из них искусственно навязывается другому.

В Уставе ООН принцип равноправия и самоопределения народов упоминается дважды. Так, согласно пункту 2 статьи 1 Устава ООН одним из целей ООН является развитие дружественных отношений между нациями на основе уважения принципа равноправия и самоопределения народов. В статье 55 Устава данный принцип рассматривается в качестве основы для международного экономического и социального сотрудничества. Примечательно, что изначально под принципом равноправия и самоопределения народов согласно Уставу ООН понималось право на самоуправление, а не отделение.

Свое развитие и гораздо более расширенное толкование принцип самоопределения получил с принятием 14 декабря 1960 года Декларации о предоставлении независимости колониальным странам и народам (резолюция 1514 (XV) Генеральной Ассамблеи ООН), согласно статье 2 которой «все народы имеют право на самоопределение; в силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и осуществляют свое экономическое и культурное развитие» [17]. В то же время статья 6 Декларации содержит важное ограничительное положение, в соответствии с которым «всякая попытка, направленная на то, чтобы частично или полностью разрушить национальное единство и территориальную целостность страны, не совместима с целями и принципами Устава Организации Объединенных Наций». [18]

В 1966 году были приняты два международных пакта - об экономических, социальных и культурных правах и о гражданских и политических правах, в статье 1 каждой из которых содержатся положения аналогичного содержания о праве на самоопределение: «Все народы имеют право на самоопределение. В силу этого права они свободно устанавливают свой политический статус и свободно обеспечивают свое экономическое, социальное и культурное развитие». [19] Включение данного положения в важнейшие международные документы договорного характера дало толчок к широкой дискуссии, в ходе которой это коллективное право рассматривалось в качестве чуть ли не основы всех других прав человека, что не могло не сказаться и на реальных политических процессах, происходящих в мире.

Следующим важным этапом на пути разработки и толкования принципа права народов на самоопределение явилось принятие в 1970 году Генеральной Ассамблеей ООН Декларации о принципах международного права, касающихся дружественных отношений и сотрудничества между государствами в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций (резолюция Генеральной Ассамблеи 2625 (XXV). В разделе, посвященном принципу равноправия и самоопределения народов, говорится, что «все народы имеют право свободно определять без вмешательства извне свой политический статус и осуществлять свое экономическое, социальное и культурное развитие, и каждое государство обязано уважать это право в соответствии с положениями Устава ООН». [20]

В то же время в нем содержались и важные ограничительные положения. Во-первых, говорилось в нем, «каждое государство обязано содействовать путем совместных и самостоятельных действий всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод в соответствии с Уставом» [21]. Во-вторых, давалось краткое, но, тем не менее, довольно четкое перечисление способов осуществления права на самоопределение, таких как «создание суверенного и независимого государства, свободное присоединение к независимому государству или объединение с ним или установление любого другого политического статуса, свободно определенного народом» [22].

+++++

И, в-третьих, в Декларации не только подтверждалось важнейшее требование об отказе от любых действий, ведущих к расчленению или частичному или полному нарушению территориальной целостности или политического единства суверенных и независимых государств, но и указывались условия, при соблюдении которых само право на самоопределение, по существу, ограничивается и не может включать в себя расчленение государства, нарушение территориальной целостности, политического единства государства. Важнейшее из них - наличие «правительства, представляющего без различия расы, вероисповедания или цвета кожи весь народ, проживающий на данной территории». [23]

В принятой в 1993 году на Всемирной конференции по правам человека в Вене Декларации и Программе действий вновь подтверждается право всех народов на самоопределение, в силу которого они свободно определяют свой политический статус и беспрепятственно осуществляют свое экономическое, социальное и культурное развитие. Повторяя по существу ранние источники международного права по этому вопросу, Венская декларация вносит тем не менее в части 2 статьи 2 довольно важный вклад в дискуссию по наиболее сложному и противоречивому вопросу о субъектах права на самоопределение: «Принимая во внимание особое положение народов, находящихся под колониальным или другими формами чужеземного господства или иностранной оккупации, Всемирная конференция по правам человека признает право народов предпринимать любые законные действия в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций для осуществления своего неотъемлемого права на самоопределение. Всемирная конференция по правам человека считает отказ в праве на самоопределение нарушением прав человека и подчеркивает важность эффективного осуществления этого права».[24]

В части 3 статьи 2 Венской декларации повторяется важное ограничительное положение из Декларации о принципах международного права, согласно которому право на самоопределение не должно истолковываться как разрешение или поощрение любых действий, нарушающих или подрывающих, полностью или частично, территориальную целостность или политическое единство суверенных и независимых государств, которые соблюдают принцип равноправия и самоопределения народов и в силу этого имеют правительства, представляющие интересы народа на их территории без каких либо различий.

По мнению члена Подкомиссии ООН по поощрению и защите прав человека А.Эйде, под «народом» в упомянутом положении имеется в виду все население, проживающее на несамоуправляющейся территории или оккупированной территории. [25] Как отметил А.Эйде в своем докладе о возможных путях и средствах облегчения мирного и конструктивного решения проблем, связанных с меньшинствами, «расхождение в мнениях относительно понимания слова «народ» как людей, которые пользуются «правом на самоопределение», до принятия Венской декларации и Программы действий 1993 года были весьма значительными. Дело еще больше осложнялось многочисленными толкованиями понятия самоопределения.

При толковании приведенного положения из Венской декларации в отношении групп, проживающих в пределах территории суверенных государств, можно сделать следующие замечания. Суверенные государства должны «иметь правительства, представляющие интересы всего народа на их территории без каких-либо различий». Слово «народ» вполне определенно означает весь народ, «демос», а не отдельные «этносы» или религиозные группы». [26] По мнению Р.Мюллерсона, было бы не верным утверждать, как это иногда делается, что меньшинства не обладают правом на самоопределение. Правильнее было бы сказать, что они осуществляют право на самоопределение вместе с остальным населением данного государства, как часть этого населения. [27]

Принцип самоопределения народов затрагивается также в документах СБСЕ/ОБСЕ. Так, в Хельсинкском Заключительном акте 1975 года говорится следующие: «Государства-участники будут уважать равноправие и право народов распоряжаться своей судьбой, действуя постоянно в соответствии с целями и принципами Устава ООН и соответствующими нормами международного права, включая те, которые относятся к территориальной целостности государств.

Исходя из принципа равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой, все народы всегда имеют право в условиях полной свободы определять, когда и как они желают, свой внутренний и внешний политический статус без вмешательства извне и осуществлять по своему усмотрению свое политическое, экономическое, социальное и культурное развитие.

Государства-участники подтверждают всеобщее значение уважения и эффективного осуществления равноправия и права народов распоряжаться своей судьбой для развития дружественных отношений между ними, как и между всеми государствами; они напоминают также о важности исключения любой формы нарушения этого принципа».

Однако в уже более поздних документах государства-участники, исходя из изменившейся международной ситуации и наличия вооруженных конфликтов на собственных территориях, при изложении принципа самоопределения делают больший акцент на соблюдение территориальной целостности государств. Подобный подход отчетливо прослеживается в Парижской Хартии для новой Европы 1990 года и в принятом на следующий год документе Московского совещания Конференции по человеческому измерению. В Парижской Хартии говорится следующее: «мы вновь подтверждаем равноправие и самоопределение народов и их право распоряжаться своей судьбой в соответствии с Уставом Организации Объединенных Наций и соответствующими нормами международного права, включая те, которые относятся к территориальной целостности государств. В документе Московского совещания «государства-участники подчеркнули, что в соответствии с Заключительным актом Конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе и Парижской Хартией для новой Европы равноправие и самоопределение должны уваж